Начнём ab ovo. DRM расшифровывается как Digital Rights Management. Под этим словосочетанием понимаются всевозможные блокирующие и предохраняющие технологии, а также средства авторизации.

Дело в том, что такие средства — это излюбленное детище коммерсантов. В особенности, Microsoft. За тотальное внедрение DRM ратуют также медиагиганты — звукозаписывающие компании и Голливуд.

Уже не первый год последние подвергаются показательной порке из-за угла: они не захотели вовремя воспользоваться преимуществами интернет-технологий, зато к ним поспешили прибегнуть любители дармовщинки, и теперь пираты всё время наносят медиадинозаврам некоторый ущерб.

По другую сторону баррикад от Microsoft, RIAA и иже с ними засели "бессеребренники" — сообщество разработчиков программ с открытым кодом (сообщество Open Source).

В этой среде многие не в восторге от самой идеи каких-либо ограничений на использование того или иного программного обеспечения, в каких бы то ни было целях. Хотя, конечно, всё относительно: наверняка большинство приобщённых к компьютеру людей предпочли, чтобы спаммерских программ и вирусов никто не создавал и не использовал...

Как бы там ни было, Linux — один из светлых идеалов и движения Open Source, и сторонников идеологии свободного программного обеспечения. Их не следует мешать в одну кучу, однако же общего в их устремлениях, взглядах на жизнь и будущее информационных технологий много. И DRM ни у кого из них не котируется.

И вдруг Линус Торвальдс (Linus Torvalds), отец-основатель, человек, имеющий статус, можно сказать, полубога, выдаёт вот такой сюрприз: в рассылке Linux Kernel для разработчиков ядра Linux он пишет, что "ничто в базовых правилах использования Linux не должно препятствовать использованию технологий DRM".

Приведём цитату из его письма:

"Ок, я понимаю, что покрасоваться тут не получится, так что я даже и пытаться не буду. Я просто собираюсь присесть на корточки и ждать мощного и продолжительного флейма (от английского flame — пламя). Мои асбестовые трусы на мне, и они, признаться, крайне неудобны.

Так вот, я хочу дать ясно понять, что DRM и Linux совершенно не противоречат друг другу!

Ну вот, я сказал это. Я вышел на свет. Давайте, вперёд..."

"Упс!" — хором подумалось благодарным фанатам Linux и лично Торвальдса.

Далее из письма Торвальдса следует очень интересный момент: оказывается, уже несколько лет в среде разработчиков Linux идут споры относительно DRM. Многие хотят расширить условия лицензии GPL (General Public License) — внести пункт о недопустимости встраивания средств DRM.

Однако, Торвальдс считает, что ничего криминального в цифровой подписи ядра Linux для обеспечения его аутентификации нет. Главное — не прятать ключи от пользователей (это, кстати, запрещено лицензией GPL напрямую).

Торвальдс говорит о том, что он не хочет "играть в политику" с Linux. Осмелимся предположить, что это один из ключевых моментов.

Дело в том, что сообщества Linux, в частности, Open Source, в общем, уже давно вышли за узкие рамки сугубо компьютерных, превратившись в "компьютерно-политические движения", в лучшем случае, видящие себя достойной альтернативой коммерческим разработкам Microsoft и других, в худшем же — ставящим себя в непримиримую оппозицию всему коммерческому ПО — которое не в меньшей степени идеологично.

И хотя можно сказать, что пиковый накал страстей давно уже миновал, и Microsoft отказалась от прямой критики Linux на уровне выражений "это не по-американски" и определений вроде "раковая опухоль на теле интеллектуальной собственности", жёсткое противостояние Microsoft vs. Linux сохраняется — и не только на уровне рыночной конкуренции, но и на уровне борьбы за умы потребителей.

На уровне идеологии.

DRM считается идеологическим атрибутом коммерческого ПО. Соответственно, в "бунтарском" открытом ПО таким средствам не место. Вроде как.

Но всё дело в том, что разработчики коммерческого софта и создатели аппаратного обеспечения — в основном те, что стоят под знамёнами Microsoft и Intel, — активно занимаются разработками в рамках провозглашённой Биллом Гейтсом инициативы "trusted computing" ("надёжный компьютинг"), основной целью которой является обеспечение безопасности компьютеров от троянов и вирусов: пользователь должен быть уверен в том ПО, которое он запускает на своей машине.

Это означает, что у каждой программы должны наличествовать средства самоидентификации. Своего рода паспорт.

Ну и, как явствует, например, из описания Microsoft Palladium, такие средства подразумевают внедрение в программную и аппаратную части компьютеров систем аутентификации.

Многие разработчики "железа" отнюдь не в восторге от подобных вещей, но ещё меньше в этом заинтересованы разработчики открытого ПО. Последние имеют серьёзные основания полагать, что такие средства встраиваются ещё и затем, чтобы не допустить запуска определённых программ на стандартных машинах или не допустить их взаимодействия с другими программными средствами.

Так это, или не так, знают наверняка только в Microsoft и Intel, однако есть серьёзные основания полагать, что будущее аппаратное обеспечение, равно как и программное, сможет взаимодействовать только с "аутентифицированным" ядром Linux, с ядром, у которого имеются "документы", причём не только усы, лапы и хвост, и не только "здрасьте, я ядро Linux, давайте работать вместе".

Торвальдс, как уже сказано, не хочет, чтобы Linux был политическим движением, точнее, чтобы политика мешала использованию операционной системы так, как это нужно её пользователям, кем бы те ни были.

В конечном счёте, музыку заказывают — увы — производители "железа". И с чисто практической точки зрения разработчикам открытого ПО нет смысла вставать в патетичную позу и пытаться отказываться от правил, от которых невозможно отказаться.